Всяка жива ДУША КАЛАЧИКА ЧАЕТ

25 Апреля 2008
Трудно переоценить значение хлеба в жизни русского человека. Это не только пища необходимая и незаменимая, но и древнейший символ плодородия, благополучия, довольства в славянской календарной обрядности. “Хлеб, ты наш батюшко, — уважительно обращались к нему русские крестьяне. — А рожь — матушка”. Ешь пироги, хлеб береги — так гласит народная мудрость. Благополучие крестьянской семьи определялось словами “хлеба вдоволь”. Хлеб был основой русского стола, предметом благословения на свадебных пирах; им запасались, отправляясь в дальнюю дорогу (Едешь на день, хлеба бери на неделю), им подавали милостыню и встречали дорогого гостя (Без соли, без хлеба — худая беседа; Беседа без хлеба ни пригожа, ни угожа); он был первейшим критерием при оценке состоятельности хозяина (Где хозяин ходит, там хлеб родит), он кормил, поил, давал жизнь (Хлеб — хозяин, закуска — гость).

Весь календарный год был расписан и подчинялся вековой необходимости — вырастить хлеб и тем самым сохранить жизнь. Неурожаи грозили русскому крестьянину голодом и смертью, поэтому такой печалью веет от сложенных народом пословиц на эту тему:

Колос от колоса — не слыхать и голоса;

Беда на селе, коль лебеда на столе;

Голод не тетка, пирожка не даст.

Существовало множество обрядов, направленных на выращивание богатых хлебов, а русские пословицы сохранили для нас отголоски тех верований, которые были связаны с этой постоянной заботой человека на земле: “Не хвали пива в сусле, а ржи — в озими” (то есть не говори “гоп”, пока не перепрыгнешь, не расхваливай того, что еще не выросло). “Летний день” кормил крестьянина и его семью целый год, ведь только выращенное собственными руками и бережно сохраненное в амбарах и погребах могло питать его всю дождливую осень, лютую в России зиму, да еще следовало и на весну оставить. Поэтому и звалось лето припасихой, а зима — приберихой. Лето работает на зиму, а зима — на лето: Что летом приволочишь ногами, то зимой подберешь губами.

М. Е. Салтыков-Щедрин подметил в “Пошехонской старине”, как разительно отличается поведение русского человека летом и зимою: “Зимой, когда продавался лишний хлеб и разные деревенские продукты, денег в обращении было больше, и их ”транжирили"; летом же дрожали над каждой копейкой, потому что в руках оставалась только слепая мелочь... Поэтому зимы ждали с нетерпением, а летом уединялись".

По свидетельствам этнографов XIX века, русские ели преимущественно хлеб ржаной, не составляли исключения и богатые, владетельные особы. Иногда при приготовлении хлеба к ржаной муке примешивали ячневую, но это не было постоянным правилом, так как ячмень в России выращивался мало. Пшеничная же мука употреблялась на просфоры и калачи, которые были для русского крестьянина лакомством в праздничные дни (Матушка рожь кормит всех сплошь, а пшеничка — по выбору). До сей поры широко употребляемая пословица: “и калачем не заманишь”, характеризует вольный характер русского человека: мол, сладка жизнь в золотой клетке, да воля слаще, либо дает оценку категорической невозможности какого-либо предприятия — калач имеет значение наивысшей награды, наилучшего вознаграждения, и если уж и им не заманишь, то дело точно нельзя осуществить.

Лучшие калачи пеклись из крупчатой муки в виде колец небольшого размера, другой сорт пекся из толченой муки круглыми булками, эти калачи назывались “братскими”, был и третий сорт, называемый смесными калачами, их пекли из смеси пшеничной муки со ржаною пополам. Такие калач и подавались и к царскому столу: и не из экономии, а ради особого вкуса.

Вообще, как хлебы ржаные, так и пшеничные пеклись без соли (Живем хлеб жуем, а ино и посаливаем), и не всегда заботились, чтобы мука была свежа. Домострой, памятник нравоучительной литературы кон. XV — нач. XVI вв., советует печь хлебы из муки, которая уже подверглась затхлости, и такую же муку учит давать взаймы тому, кто попросит.
Рожь не только кормила русского крестьянина, но и поила. Из хлебных корочек или из сухарей делали хлебный квас, а на Севере варили из ржи пиво, которое было главным праздничным напитком в крестьянской среде. Из летописей известно, что квас был знаком русскому человеку и приготавливался уже в X веке, квасом поддавали в банях и обливались кислым квасом для здоровья. Хлеб, являясь мерилом ценности мира и человека, стал основой множества поучительных изречений, отражающих всю красоту и мудрость народного миросозерцания, народной оценки жизни, наблюдений тонкого народного ума.

Лучше хлеб с водою, чем пирог с бедою. Лучше жить в бедности, чем в несчастьи. Посконная рубаха — не нагота, хлеб с половой — не голодня. “ПоскОнный” значит сделанный из домотканого холста; а “полОва” — отходы при обмолоте и очистке зерна, мякина.
Мелева много, да помолу нет. Так характеризовала народная мудрость бесполезные речи, пустую болтовню, когда нет толку в речах.

У хлеба не без крох. Так метко указывают на Руси на характерную черту русского народа, объясняемую одним словом “воруют”: тому, кто связан с прибылью да доходами, всегда найдется чем поживиться, ему всегда что-нибудь перепадет.
Да и качественная оценка человека неминуемо сопровождалась “хлебной” метафорой: Где хозяин ходит, там хлеб родит.
В поле пшеница годом родится, а добрый человек всегда пригодится.

В конце XIX века исследователь славянских обрядов и обычаев М. Забелин писал: “Великодушие славян было известно даже врагам, потому что самые враги могли найти приют, защиту и хлеб-соль в доме каждого славянина”. Обычай встречать хлебом-солью особым образом оправдывался традициями христианского странноприимства. Что есть в печи, все на стол мечи — так поступят гостеприимные хозяева, встречая гостя. Даже со случайного прохожего, странника и нищего за хлеб-соль платы не брали. Ведь красна изба не углами, а красна — пирогами (Дом хорош не внешним богатством да убранством, а хлебосольством). Существовала и такая пословица: Хлеб-соль разбойника побеждает.
Издавна на Руси самой дорогой почиталась милостыня хлебная: “Хлеб — аки тело Христово, соль — аки ум, квас — аки душа, вода — аки Дух Святый”. Самым же наилучшим хлебом был пшеничный, или калач. Он и лакомство, без которого и праздник невесел, и наивысшая награда, наилучшая похвала даровитому хозяину. Он и плата за отходные промыслы, и самое дорогое подаяние. В народе говорили: “Нужда научит калачи есть”. А нужда заставляла крестьян северных губерний России отправляться на работы в южные губернии, где едят пшеничный хлеб (калач). В дальнейшем смысл пословицы изменился: есть калачи стало означать “питаться подаянием”: “Привел господь с ручкой идти под чужими окнами... Вот до чего лакомство-то доводит! Видно, который и богат мужик, да без хлеба — не крестьянин. Ох, нужда-то выучит, как калачи едят!” (Д.Н. Мамин-Сибиряк “Хлеб”). В этой пословице отражено удивительное свойство русского народа и его христианская мудрость — отдавать лучшее любому, кто “в скудости” (Богата милостыня в скудости).
Подобное символическое толкование слов “хлеб” и “калач” могло сыграть злую шутку с теми, кто желал легкой жизни без труда и забот. Жительница д. Цедень Кстовского р-на, бабушка Татьяна Капитоновна Дубова рассказывала внукам, как невесту сватали: “Была одна девка на выданье, очень пригожая и разборчивая. Очень ей хотелось удачно замуж выйти, чтоб никакой работы не работать, жить в сыти и довольстве. И стали к ней разные парни свататься. Один говорит: ”А у меня дома хлеба — от осени до осени". Другой говорит: “А у меня хлеба несчетно — режь да ешь”. А третий говорит: “А у меня — резаного не приесть”. Ну девка и смекнула, что ежели за первого пойдет — хлеб и убирать, и жать, и печь придется. Второй тоже богат, да работать ей все равно надо будет. Зато у третьего даже рук трудить не нужно, чтобы хлеб резать. Вот и сказала третьему, чтоб сватов засылал. Молодые поженились, молодуху на работу не зовут, в поле не требуют. А есть-то хочется. Она мужа молодого и спрашивает: “Вроде бы и обед прошел, а завтрака-то не было?” Он отвечает: “Погоди, мамонька придет и поедим”. А как мамонька пришла — торбу на стол вывалила, а в торбе-то — кусочки. Семья-то подаянием жила, Христа ради кормилась".

Наши предки знали, как правильно подавать милостыню. У каждого дома в христианской деревне был ящичек для святой милостыни, прибитый к сте-не рядышком с дверью. Ныне немного сохранилось таких ящичков, и хлебную милостыню тайно кладут на подоконник. Откройте “В людях” Максима Горького и вы найдете там замечательное описание “тихой милостыни”: “Бабушка осторожно подходила к темным окнам мещанских домишек, перекрестясь трижды, оставляла на подоконниках по пятаку и по три кренделя, снова крестилась...”
Нижегородские купцы, чьими пожертвованиями и денежными вкладами жили многие, ценили хлебную милостыню и не гнушались ею. Крупный благотворитель и представитель хлебного дела, 1-й гильдии купец Николай Александрович Бугров помогал погорельцам строиться заново, раздавал деньги и муку: “Когда Мысы сгорели, он 40 дней кормил всех бесплатно. Каждую неделю выдавал по лотку муки”. В бедственные 1891—1892 годы помощь Н.А.Бугрова голодающим выглядела масштабно и выразительно, особенно — на фоне общего, часто формального подхода. Он согласился продать гу-бернской Продовольственной комиссии весь за-купленный хлеб по заготовительной цене — 1 руб. 28 коп. за пуд, то есть полностью отказавшись от прибыли (в то время нижегородские помещики держали цены на хлеб на уровне 1 руб. 60 коп.) При этом многие купцы-хлеботорговцы ограничились лишь бесплатным На снимке предоставлением складских помещений для собранных Продовольственной комиссией продуктов. На этом фоне раздача Бугровым крестьянам большого количества муки выглядит очень впечатляюще. Память о его помощи до сих пор жива — о ней с благодарностью рассказывают старожилы Городца — потомки тех, кого он спас от голодной смерти: “Почитай, каждую неделю, в голод-то, раздавал по лотку муки на семью. Да сам, мама моя его видела, приезжал, вроде контролировать, чтобы все как надо сделали, не утаили”.
Свято хранили заветы предков и купеческие дети. Например, дети купца Степана Макаровича Серякова в деревне Растяпино вплоть до революции ежегодно приезжали на могилу отца в день смерти, поминали его и раздавали щедрую милостыню: “Приезжали на лошадях, двурушные корзины булок привозили, деньгами всех делили. Мы туда ма-ленькие бегали, нам давали по 20 копеек или булку. Бывало, бабушка меня тащит за руку туда, а там уж очередь стоит. Дети каждый год приезжали на годину”.
И по сей день сохраняются в деревнях традиции тайного хлебного подаяния. Этому сложному ритуалу с радостью научат каждого на севере Нижего-родской области. Ведь по учению церкви благотворительность — одно из обязательных проявлений христианской любви к ближнему, выражающейся в безвозмездной помощи и поддержке всех нуждающихся. Грех — не помочь живой душе, а всяка жива душа калачика чает...
Поделиться